Тиарин зашел в конюшню. Дарсан, его гнедой, не очень то и высокий, но чертовски сильный и выносливный конь все по-прежнему жевал наскучившее сено. Дроу уже по пути сюда, то, что он никогда не мог назвать домом, решил для себя, что будет делать... Дарс сразу понял, что что-то не ладно: по каменному лицу хозяина, по стеклянным темно-фиолетовым глазам, по сжатым зубам, по ране на плече. По седельным сумкам, которые он нес с собой. Эти сумки были давно зачарованы - в них могло поместится все, что угодно. Тиарин подошел к коню с уздечкой и перебросил через гнедую шею повод, одел узду без труда - конь даже не стал взбрыкивать, как обычно это он делал... Дроу вычистил коня и похлопал его по шее. Надел на него седло, поправил стремена, закинул на круп седельные сумки и прикрепил их. Он впервые на несколько десятков лет улыбнулся - только измученно, как будто его замучали так, что он не мог и пошевелиться. Он еще раз проверил свои клинки, кинжал за сапогом, лук за спиной...
Тиарин вывел коня из конюшни, сел в седло, миновал территорию дома. Он посмотрел на него издалека, посмотрел на замок тьмы, возвышавшийся на утесе, вздохнул и поднял руку. Огромная белесая молния прорезала небо, ударила в дом, разлетаясь маленькими искрами в разные стороны. Он опустил и поднял кисть, так, чтобы молния прошла через весь дом, ворвалась в каждое окно и сожгло дом изнутри. Пламя, что плавило даже камень, взвилось вверх, извергая клубы тяжелого дыма...
Дроу не стал на это смотреть. Он закрыл глаза, смахнул с ресниц первые слезы в его жизни и повернул коня. В его сердце не осталось ничего, кроме музыки. Дарсан побежал сам, без посыла.
Черный всадник таял на горизонте быстрой точкой, оставляя позади себя только развалины, обугленные доски, и те больные воспоминания о прошлом...